Война была далеко от наших краев, и конечно,
сельчанам было трудно представить её. О ней напоминали только солдатские
треугольники, да похоронки. Настоящим холодом война дохнула, когда в селе
появились первые эвакуированные. Это были ленинградцы. Их тут же расселили по
домам, детей устроили в детский сад и школу, взрослым предоставили работу. Но
самое тяжелое впечатление было, когда в село привезли ленинградских ребят, они
то знали, что такое война не по наслышке. Очень быстро развернули работу по
открытию детского дома. Здание начальной школы заняли под жильё, стоящий рядом,
пустующий дом приспособили под подсобные помещения: кухню, столовую, изолятор.
Дети сразу пошли в школу, вместе ссельскими ребятишками включились в работу по помощи фронту: девочки -
вязали носки и рукавицы, мальчики - подшивали валенки, помогали отправлять на
фронт посылки. Многие подросткиубегали на фронт, но, как правило, их
возвращали назад. Но, вот,мой брат
Володя, сдружился с двумя мальчишками, они часто приходили к нам в дом. Брат их
частенько, чем ни будь, подкармливал. Имена я уже не помню, а вот фамилии,
почему то запомнила – Шатохин и Громов. В детском доме они пробыли не долго,
оба убежали на фронт. Им было уже по 16 лет, прибились к составу с солдатами,
уходящему на фронт. Позже, брат рассказывал, что один из них погиб, а другой
прошел всю войну.
После войны, почти у всех ребят, нашлись
родственники. У кого то вернулись отцы с фронта, кого то из ребятишек забрали
тети, дяди, старшие братья, сестры. Война научила людей беречь друг друга, и
потому семьи стремились объединиться вместе.
Многие семьи эвакуированных сдружились с сельчанами
и после войны долгие годы вели переписку. В наш дом, например, долгие годы
приходили письма от Ленинградцев Киселевых и Муромчан Павловых.
В том 1941 году мне исполнилось шесть лет. Был конец июня, а в нём первая бомбёжка, железнодорожная платформа загруженная какими-то ящиками и мы с какими-то пожитками, которые успели схватить в какую-то неведомую дорогу. Где-то нас опять бомбили... Появление предположительного наклонения (-то) говорит о том, что шестилетний мальчишка не всё понимал тогда, а почти восьмидесятилетний человек не всё помнит сегодня. Однако, зимой 1941 года мою мать, Соколовскую Иду Давыдовну, направили на работу воспитательницей? в Усть-Зулинский детский дом. О детях ленинградских слышал тогда: "тяжелые". Такими они и должны были быть, перенесшие уже бомбёжки, сложную эвакуацию, холод и голод войны. Мне кажется, что через некоторое время "тяжелые" как-то начали приходить в себя и становиться нормальными детьми и каждый со своими сложностями и простатой от Бога и от обстоятельств. Сельсовет дал нам комнату в доме на пересечении двух улиц. Одна спускалась от церкви с горки до пересечения с улицей, которая шла мимо магазина, детдома, дома учительницы? и до моста через реку. Мы с матерью жили в детдоме в комнатах с детьми. Понятно, что привезти дрова оказалось нам не под силу. Помню ту зиму, было холодно, было босо, было голодно. Наша обувь обветшала, одежда была лёгкой... Что-то предпринималось: прошла молва, что для нас где-то уже плетут лапти. Мы не пошли, а побежали в школу. Мимо дровеника у кухни, вверх, через забор из тонких сосновых жердей, туда, где стояла двухэтажная школа из посеревшего бруса. Помню: парты, потёртую книгу русских народных сказок, тетради прописей (калиграфия) и "мама мыла раму".
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
В этом разделе я предлагаю рассказывать не только об обычаях и традициях села, но и рассказывать деревенские байки и легенды которые Вы слышали от своих родителей, бабушек и дедов, можно делиться рецептами деревенской кухни....
